Однажды во дворец Хусейна Байкары пришли сановники – те, что были к наветам склонны, и сказали:
- Государь! Из всей знати вы больше всех привечаете Навои, считая его за прямодушного и праведного человека. Увы! Вы, оказывается, и не знаете об испорченности его нрава. Он за своей кельей позволяет находиться всяким девушкам и молодицам. Мало того, он из своей худжры прорубил проём ко двору тех молодых женщин и почти каждый день устраивает с ними разные увеселения. Если вы нам не верите, то проверьте сами.
Навои обитал недалеко от городских ворот, где высилась султанова башня. И вот на следующий день Хусейн Байкара с целью проверить слова своих приближённых облачился в одежду стражника, скрытно подошёл к келье поэта и заглянул в дверную щель. Видит султан: и в самом деле на противоположной стене как будто есть проём. Из того проёма проглядывался живописный вид: на лоне природы сидела пэриподобная красавица. В углу худжры с каламом в руке сидел Навои и что-то сочинял. Вот он поднял голову от листа, повернулся к проёму, где была видна чудесная гурия, задержал на ней свой взгляд и затем произнёс следующие строки:
В дивном городе Герате есть волшебные места,
Там я гурию увидел! Пэри! Девушка – мечта!..
После этого поэт простёр руку к той панораме, постоял чуть в задумчивости, и тогда полились слова:
Подошёл я к ней степенно, шею обнял, а она же
Говорит с жеманством, нежно: «Уходи!» - смеясь-шутя.
И пэриподобная дева будто молвит поэту:
Много вас, мужей достойных, то же самое желали б,
Ты – возлюбленный кого-то, может, негра ты слуга.
И тогда Алишер Навои, показав той гурии кошелёк с деньгами, говорит:
Слушай, в тысячу туманов оценю твоё созданье.
На это красавица-пэри словно бы отвечает поэту:
О, есть злато – разве важно, старец ты или дитя.
Алишер Навои увлечённо произносит строки:
Глуп, кто к городу Герату путь отыщет без дирхамов,
Там над ним лишь посмеются юной гурии уста.
Навои! воздай высоко цену девам Хорасана,
Знает цену бриллианту тот, кто ювелиром стал.
Послушав этих страстных речей, Хусейн Байкара уходит в свою опочивальню. На другой день султан велит своим ясаулам привести к нему Навои, что исполняется тотчас и беспрекословно.
Когда в чертогах падишаха предстал поэт, ему был задан вопрос:
- Узнаю ли я вас, Алишер? Прежде, бывало, вы нас всему доброму наставляли, благопристойными быть поучали, а теперь вы сами в охальниках оказались. Этой ночью я видел вас с посторонней женщиной, следил за вашими любовными беседами, в которых вы так чувственно изъяснялись…
Навои на это ответил:
- Помилуйте, султан! В тот самый час я описывал встречу Бахрама с Диларам. Мое сочинение вышло бы неправдоподобным и неестественным, если бы я не представил её перед своими глазами и не увидел чудесную красоту. Поэтому я усилием воли вызываю дух своей героини и запечатлеваю на стене её образ. Та самая Диларам, увиденная вами, и есть мое зримое воображение – книжное общение с несуществующей девушкой.
Хусейн Байкара вознёс хвалу-благодарение поэту за его необычайную способность, а сам был пристыжён за свое намерение уличить в грехе Алишера Навои.
«Книга Изречений. Восточные миниатюры» Т., «Фан»,1992 г.